Свобода свинствовать ?

12 января 2018 г. французская газета  Liberation опубликовала эссе Лейлы Слимани в ответ на открытое "письмо 100 женщин", более известное во Франции как письмо, защищающее "свободу приставать" (la liberté d'importuner). "Приставать" здесь имеет довольно сильный оттенок, как "преследовать" или "доставать ухаживаниями", т.е. это что-то, по сути очень неприятное и досаждающее, но еще не переходящее в категорию сексуального домогательства, как его определяет законодательство некоторых стран, или "побуждению к действиям сексуального характера", как выражается закон в РФ. То приставание, от которого всего лишь один шаг до насилия. Эта фраза про "свободу приставать" - игра слов, отталкивающаяся от слов французского философа Рувена Ожиена о том, что "свобода оскорблять необходима для созидания в искусстве". Заголовок этой статьи - тоже игра слов,  с ударением на последний слог в "свинствовать". Просто перевод:

СВОБОДА СВИНСТВОВАТЬ ?

Романист Лейла Слимани, лауреат Гонкуровской премии 2016 г., утверждает, что она – ни «хрупкая штучка», ни «жертва». И требует «права, чтобы ко мне не приставали», свою свободу.

Идти по улице. Ехать вечером в метро. Носить мини-юбку, декольте и высокие каблуки. Танцевать одной в центре танцпола. Краситься так, как не маскируют украденный грузовик. Садиться в такси немного навеселе. Растягиваться в траве, выставив на солнце открытые части тела. Ездить автостопом. Садиться в ночной автобус. Путешествовать одной. Одной, садиться на террасе и распивать бокал. Бегать по пустынной дороге. Ждать на лавочке. Флиртовать с мужчиной, передумать и пойти дальше. Раствориться в толпе, спешащей к электричкам. Работать по ночам. Кормить ребенка грудью на публике. Требовать прибавки. Во все эти моменты жизни, обыденные и банальные, я требую права, чтобы ко мне не приставали. Права даже не заботиться об этом. Я требую свободы от того, чтобы кто-то комментировал мою позицию, мою одежду, мою походку, форму моих ягодиц и размер моей талии. Я требую права на спокойствие, одиночество, право бесстрашно идти вперед. Я не хочу только лишь внутренней свободы. Я хочу свободы жить вне дома, на свежем воздухе, в мире, который немного и мой мир тоже.

Я – не хрупкая штучка. Я не требую, чтобы меня защищали, но требую защитить мои права на безопасность и уважение. И мужчины далеко не все свиньи. Сколько из них за последние недели меня восхитили, удивили и обрадовали своей способностью понять то, что сейчас разыгрывается ? Потрясли меня своим желанием не оставаться соучастниками, изменить мир, освободиться, им тоже, от такого поведения ? Потому что за этой так называемой свободой приставать и доставать скрывается ужасающе ограниченное видение мужественности. Мужчины моего окружения краснеют и восстают против тех, кто меня оскорбляет. Против тех, кто кончает на мое пальто в восемь часов утра. Против начальника, который дает мне понять, как получить повышение. Против преподавателя, который просит минет в обмен на стажировку. Против прохожего, который спрашивает меня, трахаюсь ли я, и под конец обзывает меня шлюхой. Мужчин, которых я знаю, тошнит от этого ретроградного взгляда на мужественность. Мой сын, я надеюсь, станет свободным мужчиной. Свободным не приставать, а свободным определять себя иначе, чем хищник, живущий своими неконтролируемыми позывами. Мужчиной, умеющим соблазнять тысячей чудесных способов, которые есть у мужчин, чтобы нас соблазнить.

Я – не жертва. Но тысячи женщин являются жертвами. Это факт, а не моральное суждение и не сведение женской сущности к одному опыту. И во мне пульсирует страх всех тех женщин, которые идут с опущенной головой по улицам тысячи городов мира. Тех, кого преследовали, на кого нападали, кого насиловали, кого оскорбляли и называли непрошенной гостьей в общественных местах. Во мне отзывается крик всех тех, кто забит в угол, кому стыдно, всех отверженных, выброшенных на улицу потому, что их обесчестили. Всех тех, кто прячется под черной чадрой, потому что показать кусочек тела стало бы приглашением к приставанию. Женщины, шагающие по улицам Каира, Нью Дели, Лимы, Мосула, Киншасы, Касабланки – беспокоятся ли они об исчезновении соблазнения и галантности ? Есть ли у них право соблазнять, выбирать, преследовать ?

Я надеюсь, что однажды моя дочь будет идти ночью по улице в мини-юбке и декольте, что она сама объедет вокруг мира, что она будет не задумываясь садиться в полночь в метро. Мир, в котором она будет жить тогда, не будет пуританским. Это будет, я уверена, более справедливый мир, где будет больше места для любви, радости сексуальных отношений, игр соблазнения. Настолько больше, что мы себе еще и представить не можем.